В горле непривычно першило от готовности вот-вот принять решение. Марвин благоразумно не стал торопить события. Вместо того он взял себя в руки и отправился в центр, в Стэнхоупскую Аптеку.
II
Как он и ожидал, его закадычный друг Билли Хейк сидел у стойки с содовой и потягивал фрапп с ЛСД[9].
— Как ты сегодня, старая сводня? — приветствовал друга Хейк на распространенном в те дни жаргоне.
— Полон сил, как крокодил, — традиционной формулой ответил Марвин.
— Ду коомен[10], мучо-мучо ралидо?[11] — спросил Билли. (В том году считалось остроумным говорить на ломаном испано-голландском диалекте.)
— Я, минхеер, — с запинкой ответил Марвин. Ему просто было не до состязаний в остроумии.
Билли уловил нотку раздражения. Он насмешливо приподнял бровь, сложил комикс, посвященный Джеймсу Джойсу, сунул в рот сигару «Кин-Смоук», надкусил ее, выпустил ароматный зеленый дым и спросил:
— Отчего скуксился?
Вопрос, хоть и заданный кислым тоном, был вполне доброжелателен.
Марвин уселся рядом с Билли. У него было тяжело на душе, но все же не хотелось делиться горестями с легкомысленным другом, и потому, воздев руки, он повел беседу на индейском языке знаков. (Многие молодые люди с интеллектуальными запросами все еще находились под впечатлением прошлогодней сенсации — проектоскопического фильма «Дакотский диалог»; в фильме с участием Бьорна Ракрадиша (Безумный Конь) и Миловары Славовивович (Красная Туча) герои изъяснялись исключительно жестами.)
Иронически и в то же время серьезно Марвин изобразил разбитое сердце, блуждающего коня, солнце, которое не светит, и луну, которая не восходит.
Помешал ему мистер Байджлоу, хозяин Стэнхоупской Аптеки. Это был человек средних лет (ему уже исполнилось семьдесят четыре), лысеющий, с небольшим, но заметным брюшком. Несмотря на все это, замашки у него были как у юнца. Вот и теперь он сказал Марвину:
— Э, минхеер, кверен зи томар ля клопье имменса де ла кабеца вефрувенс им форма де мороженое с фруктами?
Для мистера Байджлоу и прочих представителей его поколения было характерно, что они злоупотребляли молодежным жаргоном.
— ІНнелль[12], — оборвал его Марвин с бездумной жестокостью молодых.
— Ну, знаете ли, — только и вымолвил мистер Байджлоу, оскорбленно удаляясь.
Билли видел, что друг страдает. Это его смущало. Ему уже стукнуло тридцать четыре года, еще чуть-чуть, и он станет мужчиной. И работа у него была хорошая — десятник на 23-м сборном конвейере тарной фабрики «Питерсон». Держался он, конечно, по-прежнему как подросток, но знал, что возраст уже налагает определенные обязательства. Поэтому он преодолел свою природную застенчивость и заговорил со старым другом напрямик:
— Марвин, в чем дело?
Марвин пожал плечами, скривил губы и бесцельно забарабанил пальцами по столу, затем сказал:
— Ойра[13], омбре, айн клейннахтмузик эс демасиа-до[14], нихт вар? Дер Тодт ты руве коснуться…
— Попроще, — прервал Билли не по возрасту солидно.
— Извини, — продолжал Марвин открытым текстом. — У меня просто… Ах, Билли, мне просто ужасно хочется путешествовать, право!
Билли кивнул. Ему было известно, какою страстью одержим его друг.
— Ясно, — сказал он. — Мне тоже.
— Но не так сильно, Билли… я себе места не нахожу.
Принесли мороженое с фруктами. Марвин не обратил на него внимания и продолжал изливать душу своему другу детства.
— Мира[15], Билли, поверь, нервы у меня на взводе, как пружина в пластмассовой игрушке. Я все думаю о Марсе, Венере и по-настоящему далеких местах вроде Альдебарана и Антареса, и…, черт возьми, понимаешь, даже думать не могу ни о чем другом. В голове у меня то Говорящий Океан Проциона-четыре, то трехстворчатые человекоподобные на Аллуи-два, да я просто помру, если не повидаю тех мест воочию.
— Точно, — согласился друг. — Я бы тоже хотел их повидать.
— Нет, ничего ты не понимаешь, — возразил Марвин. — Дело не в том, чтобы повидать… тут совсем другое… гораздо хуже… пойми, не могу я прожить здесь, в Стэнхоупе, всю жизнь. Пусть даже у меня недурная работа и я провожу вечера с первоклассными девчонками. Но, черт побери, не могу я просто жениться, наплодить детей и… и… есть же в жизни что-то еще!
Тут Марвин снова сбился на мальчишечью, неразборчивую скороговорку. Однако смятение прорывалось сквозь неудержимый поток слов. Поэтому друг мудро кивал головой.
— Марвин, — сказал он мягко, — это все ясно как дважды два, ей-Богу же, гадом буду. Но ведь даже межпланетное путешествие обходится в целое состояние. А межзвездное просто-напросто невозможно.
— Все возможно, — ответил Марвин, — если пойти на Обмен Разумов.
— Марвин! Ты этого не сделаешь! — вырвалось у шокированного друга.
— Нет, сделаю! — настаивал Марвин. — Клянусь Кристо Мальэридо, сделаю!
На сей раз шокированы были оба. Марвин почти никогда не употреблял имени Божьего всуе.
— Как ты можешь?! — не унимался Билли. — Обмен Разумов — грязное дело!
— Каждый понимает в меру своей испорченности.
— Нет, серьезно. Зачем тебе нужно, чтоб у тебя в голове поселился пескоядный старикашка с Марса? Будет двигать твоими руками и ногами, смотреть твоими глазами, трогать твое тело и даже, чего доброго…
Марвин перебил друга, прежде чем тот ляпнул какую-нибудь пакость.
— Мира, — сказал он. — Рекуэрдо ке[16] на Марсе я стану распоряжаться телом этого марсианина, так что ему тоже будет неловко.
— Марсиане не испытывают неловкости, — сказал Билли.
— Неправда, — не согласился Марвин. Младший по возрасту, он во многих отношениях был более зрелым, чем друг. В колледже ему хорошо давалась сравнительная межзвездная этика. А жгучее стремление путешествовать сделало его менее провинциальным, чем друга, и лучше подготовило к тому, чтобы становиться на чужую точку зрения. С двенадцати лет — с тех пор, как он научился читать, — Марвин изучал уклады и обычаи множества различных рас Галактики. Больше того, по Симпатическому проецированию личности он набрал девяносто пять очков из ста возможных.
Он вскочил на ноги.
— Разрази меня гром! — воскликнул он, хлопнув себя правым кулаком по левой ладони. — Так и будет!
Загадочная алхимия решения сделала Марвина другим человеком. Без колебаний он вернулся домой, уложил легкий чемодан, оставил родителям записку и сел в реактивный лайнер, следующий в Нью-Йорк.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});